Зинаида
Гиппиус
(1869 –
1945)
Дай увидеть родную мою Россию!
Господи, дай
увидеть!
Молюсь я в часы ночные.
Дай мне ещё увидеть
Родную мою Россию.
Как Симеону увидеть
Дал Ты, Господь, Мессию,
Дай мне, дай увидеть
Родную мою Россию.
Луговые лютики
А. М-ву
Мы – то же
цветенье
Средь луга цветного,
Мы – то же растенье,
Но роста иного.
Нас выгнало выше,
А братья отстали.
Росли ль они тише?
Друг к другу припали,
Так ровно и цепко,
Головка с головкой…
Стоят они крепко,
Стоять им так ловко…
Ковёр всё плотнее,
Весь низкий, весь ниже…
Нам – небо виднее,
И солнце нам ближе,
Ручей нам и звонок,
И песнь его громче,-
Но стебель наш тонок,
Мы ломче, мы ломче…
Электричество
Две нити
вместе свиты,
Концы обнажены.
То «да» и «нет» не слиты,
Не слиты – сплетены.
Их тёмное сплетенье
И тесно, и мертво,
Но ждёт их воскресенье,
И ждут они его.
Концов концы коснутся –
Другие «да» и «нет»
И «да» и «нет» проснутся,
Сплетённые сольются,
И смерть их будет – Свет.
Закат
Освещена
последняя сосна.
Под нею тёмный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый – не повторится.
День
кончился. Что было в нём?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днём,
А всё-таки – не повторится.
Часы стоят
Часы
остановились. Движенья больше нет.
Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет.
На скатерти холодной на убранный прибор,
Как саван белый, складки свисают на ковёр.
И в лампе не
мерцает блестящая дуга…
Я слушаю молчанье, как слушают врага.
Ничто не
изменилось, ничто не отошло;
Но вдруг отяжелело, само в себе вросло.
Ничто не
изменилось, с тех пор как умер звук.
Но точно где-то властно сомкнули тайный круг.
И всё, чем
мы за краткость, за лёгкость дорожим,-
Вдруг сделалось бессмертным, и вечным – и чужим.
Застыло,
каменея, как тело мертвеца…
Стремленье – но без воли. Конец – но без конца.
И вечности
безглазой беззвучен строй и лад.
Остановилось время. Часы, часы стоят!
Любовь одна
Единый раз
вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь – одна.
Мы негодуем иль играем,
Иль лжём – но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна – любовь одна.
Однообразно
и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном – бесконечность,
Лишь в постоянном – глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы
платим нашей кровью,
Но верная душа – верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.
Осень
Длиннее,
чернее
Холодные
ночи,
А
дни всё короче,
И
небо светлее.
Терновник
далёкий
И
реже и суше,
И
ветер в осоке,
Где
берег высокий,
Протяжней
и глуше.
Вода
остывает,
Замолкла
плотина,
И
тяжкая тина
Ко
дну оседает.
Бестрепетно
Осень
Пустыми
очами
Глядит
меж стволами
Задумчивых
сосен,
Прямых,
тонколистных
Берёз
золотистых, –
И
нити, как Парка
Седой
паутины
Свивает
и тянет
По
гроздьям рябины,
И
ласково манит
В глубь сонного парка…
Там
сумрак, там сладость,
Всё
Осени внемлет,
И
тихая радость
Мне
душу объемлет.
Приветствую
смерть я
С
бездумной отрадой,
И
муки бессмертья
Не
надо, не надо!
Скользят,
улетают –
Бесплотные
– тают
Последние
тени
Последних
волнений,
Живых
утомлений –
Пред
отдыхом вечным…
Пускай
без видений,
Покорный покою,
Усну
под землёю
Я
сном бесконечным…
Нет
Она не
погибнет – знайте!
Она не погибнет, Россия.
Они всколосятся, – верьте!
Поля её золотые.
И мы не
погибнем – верьте!
Но что нам наше спасенье:
Россия спасётся,– знайте!
И близко её воскресенье.